6
Оценивая творчество писателя, Чернышевский прежде всего стремился установить, что нового вносит он в литературу, какие явления жизни отразились в его творчестве, с какой точки зрения он смотрит на эти явления, какую пользу принесут его произведения народу. Поэтому ни одно новое значительное явление литературы не прошло мимо внимания критика.
Чернышевский отмечал, что писатели, принадлежащие к лагерю революционной демократии, сознательно борются за счастье народа.
Некрасова он считал "гениальнейшим и благороднейшим из всех русских поэтов" (XV, 88), видел в нем защитника русского народа, крестьянства. Чернышевский первый понял, что Некрасов начинает новый период русской поэзии. Он утверждал, что сила поэзии Некрасова в передовых идеях, лежащих в основе его творчества. Чернышевскому было ясно, что, борясь за освобождение народа от крепостного права, борясь со всем крепостническим строем оружием своей поэзии, Некрасов выковывал новую художественную форму, был поэтом-новатором. Чернышевский видел в Некрасове одного из вернейших учеников Белинского.
В. И. Ленин следующим образом характеризовал отношения Некрасова и Чернышевского: "Некрасов колебался, будучи лично слабым, между Чернышевским и либералами, но все симпатии его были на стороне Чернышевского. Некрасов по той же личной слабости грешил нотками либерального угодничества, но сам же горько оплакивал свои "грехи" и публично каялся в них". {В. И. Ленин, Сочинения, т. 18, стр. 287.}
Появление Чернышевского в "Современнике" сыграло огромную роль не только в жизни журнала, но и в литературной и политической судьбе его редактора. Чернышевский часто отрицал свое влияние на Некрасова из скромности и из любви к поэту, стремясь подчеркнуть как можно больше его самостоятельность, однако факт воздействия могучей революционной проповеди Чернышевского на Некрасова неоспорим. Некрасов признавал это и сам. Он ценил Чернышевского выше всех современных литературных деятелей и критиков. Лежа на смертном одре, в ответ на полное восхищения его творчеством письмо Чернышевского, узнавшего в вилюйской ссылке о его смертельной болезни, Некрасов просил Пыпина: "Скажите Николаю Гавриловичу, что я очень благодарил его; я теперь утешен; его слова дороже мне, чем чьи-либо слова". {Письмо А. Н. Пыпина к Н. Г. Чернышевскому от 5 ноября 1877 года. -- Н. Г. Чернышевский, XV, 920.}
Чернышевский мечтал написать статью о творчестве Некрасова, однако это ему не удалось. Печатать в "Современнике" критическую статью о деятельности его редактора было неудобно, либеральные же журналы стремились замалчивать поэзию революционного певца и ненавидели обличителя либерализма -- Чернышевского. Не удивительно, что редактор "Библиотеки для чтения" Дружинин уклонился от того, чтобы поместить в своем журнале статью Чернышевского о стихотворениях Некрасова.
Чернышевский дал развернутый анализ произведений Некрасова в письмах к поэту; по собственному признанию, Чернышевский развивал здесь мысли, которые думал сделать основой статьи о Некрасове. С радостью констатирует здесь Чернышевский, что стихотворения Некрасова -- прекрасное выражение самой передовой идеологии современного русского общества, идеологии революционной демократии: "... и людям самостоятельным критика может быть полезна, когда в состоянии обнаружить недостатки в их убеждениях (только в убеждениях, в понятиях о жизни) и заставить их вернее смотреть на жизнь -- но в этом отношении... я не знаю, какие ошибочные убеждения нужно было бы Вам исправлять в себе" (XIV, 316).
По определению Чернышевского, Некрасов одарен "талантом первоклассным, вроде Пушкина, Лермонтова и Кольцова" (XIV, 315). Чернышевский протестует против легенды о "тяжелом" стихе Некрасова, созданной сторонниками "чистого искусства" (эта легенда получила такое широкое хождение в либеральной критике, что сам Некрасов, человек чрезвычайно скромный, по временам был готов поверить ей). Чернышевский показывает, что энергия стиха, связанная с революционным пафосом, с демократизмом произведений, является неприемлемой для подобных критиков и производит на них впечатление "тяжести".
Впоследствии, в 1886 году, Чернышевский резко протестовал против эстетско-снобистского пренебрежения либералов к великому наследию Некрасова. Он негодовал на издававших собрание сочинений Некрасова Л. М. Скабичевского и С. И. Пономарева, осмелившихся "исправлять" стихи Некрасова там, где им казалось, что поэт не выдерживает размера. Чернышевский неоспоримо доказывает, что "исправители" не понимают сложности и совершенства художественной структуры произведений поэта.
Чернышевский подчеркивает в своих письмах к Некрасову, что задача Некрасова -- открыть новые пути в поэзии, что форма его произведений так же нова, как их содержание. Некрасов творчески развивал реализм в поэзии, продолжая дело Пушкина, Лермонтова и Кольцова. Естественно, что его не могли признать эпигоны, не понимавшие, по существу, ни Пушкина, ни Лермонтова, ни Кольцова.
Чернышевский напоминал Некрасову о том, что творчество его имеет огромное общественное значение. В письме к поэту от 5 ноября 1856 года, заботливо осведомляясь о его здоровье, Чернышевский писал: "Вы отвечаете за Ваше здоровье перед русским обществом. Теперь Вы дали нам книгу, какой не бывало еще в русской литературе, -- но Вы обязаны дать нам еще гораздо больше..." (XIV, 329).
ему, идеи ненависти к его угнетателям, идеи любви к родине, уважения к личности других людей. Чернышевский оговаривается, что этими темами далеко не исчерпывается богатое содержание поэзии Некрасова, что он остановился лишь на некоторых сторонах его творчества, наиболее "личных" для поэта, которые, однако, дают полное основание утверждать, что Некрасов -- поэт, сохранивший "редкую свежесть и силу чувства" (XIV, 325).
Глубоко сочувствуя прекрасным лирическим стихотворениям, в которых поэт выражал чувства грусти и уныния, вызванные тяжелой обстановкой гнета, насилий и притеснений, господствовавшей в обществе, Чернышевский призывал Некрасова отказаться от таких настроений в поэзии. Они мимолетны, и не их ждет русское общество от Некрасова. Поэзия революционного поэта должна звать на победоносную борьбу.
Некрасов был близким другом и соратником Чернышевского. Он посвятил свою жизнь, как и Чернышевский, служению народу, делу его освобождения. В своем творчестве Некрасов следовал советам своего великого друга.
Давая общую оценку значения творчества Некрасова, Чернышевский писал: "... его слава будет бессмертна, ... вечна любовь России к нему, гениальнейшему и благороднейшему из всех русских поэтов... Он действительно был человек очень высокого благородства души и человек великого ума. И, как поэт, он, конечно, выше всех русских поэтов" (XV, 88).
До последних своих дней Чернышевский ощущал потребность обстоятельно изложить свои взгляды на творчество Некрасова. Находясь в Астрахани, ссыльный и поднадзорный Чернышевский, произведения которого запрещено было печатать, в письме к Пыпину от 17 июня 1886 года сообщает о том, что им составлена рецензия на посмертное издание "Стихотворений" Н. А. Некрасова, вышедшее в 1879 году в четырех томах со вступительной статьей А. М. Скабичевского.
"Стихотворений" Некрасова Чернышевский решительно выступает против попытки истолковать Некрасова как либерала, будто бы полевевшего в ходе пресловутой борьбы крепостников и либералов вокруг реформы 1861 года.
Чернышевский напоминает, что "образ мыслей Некрасова" сформировался в кругу "замечательных людей" -- революционеров 40-х годов ("Белинский, Герцен и их друзья"). Некрасов тяжело переживал невозможность осуществить, по цензурным причинам, ряд своих замыслов.
"Он был одушевляем на работу желанием быть полезен русскому обществу; потому и нужна ему была для работы надежда, что произведение будет скоро напечатано; если бы он заботился о своей славе, то мог бы работать и с мыслью, что произведение будет напечатано лишь через двадцать, тридцать лет; право на славу заработано созданием пьесы..., посмертные находки ценятся дороже даваемого поэтом при жизни. Но они служат только славе поэта, а не обществу...
"Итак, писать без надежды скоро увидеть произведение напечатанным Некрасов не имел влечения. Потому содержание его поэтических произведений сжималось или расширялось соответственно изменениям цензурных условий" (I, 744).
Говоря об отношении Некрасова к реформе 1861 года, Чернышевский указывает, что поэт в общем разделял его взгляды на крестьянский вопрос, но до последней минуты надеялся, что помещики и правительство не посмеют превратить реформу в средство окончательного ограбления крестьянства. Реформа произвела на него тягостное впечатление. Чернышевский же не был ничуть удивлен характером реформы. Однако тут же Чернышевский замечает, что отношение Некрасова к реформе выражало лишь чувства поэта, его горячее желание, чтобы участь народа была хоть отчасти облегчена.
Он напоминает, что Некрасов сознательно сделал свой журнал "Современник" органом революционной демократии и не отступал перед цензурными преследованиями, которым из-за этого подвергался журнал. Органическая близость Некрасова с его сотрудниками -- революционными демократами, в первую голову с самим Чернышевским, подчеркивается в воспоминаниях Чернышевского о Некрасове, в которых Чернышевский дает обаятельный образ редактора "Современника" -- организатора сил реалистической литературы, с глубокой симпатией относившегося к молодым представителям революционно-демократического направления в критике.
Как представителя революционно-демократического направления в литературе оценивал Чернышевский и М. Е. Салтыкова-Щедрина. Он приветствовал "Губернские очерки" и посвятил им большую статью (1857). Рассматривая первый крупный цикл Салтыкова-Щедрина, Чернышевский дал замечательную характеристику таланта писателя, проницательно определил черты, ставшие затем типическими для всего его творчества.
Щедрин -- беспощадный и последовательный отрицатель современного общественного строя: "... ни у кого из предшествовавших Щедрину писателей картины нашего быта не рисовались красками, более мрачными. Никто... не выставлял перед нами наших общественных язв с большею беспощадностию. У него нет ни одного веселого или легкого выражения, не только целого очерка, -- у него нет не только целого рассказа, похожего на "Коляску", или на "Тяжбу", или на "Лакейскую" Гоголя, -- нет двух строк, которые бы ни были пропитаны грустным чувством. Он писатель, по преимуществу скорбный и негодующий" (IV, 266--267).
Критический реализм Щедрина является шагом вперед по отношению к творчеству Гоголя, так как он осуществляет отрицание современного общества с позиций сознательного демократизма, знает источник общественного зла, знает, во имя чего и какими средствами должно бороться с этим злом. Революционная идейность играет огромную роль в художественном творчестве писателя, и Щедрин вносит эту идейность в литературу. В статье "Сочинения и письма Н. В. Гоголя. Издание П. А. Кулиша" (1857) Чернышевский формулирует мысль о дальнейшем развитии критического реализма Щедриным. Гоголя, указывает здесь Чернышевский, "... поражало безобразие фактов, и он выражал свое негодование против них; о том, из каких источников возникают эти факты, какая связь находится между тою отраслью жизни, в которой встречаются эти факты, и другими отраслями умственной, нравственной, гражданской, государственной жизни, он не размышлял много. Например, конечно, редко случалось ему думать о том, есть ли какая-нибудь связь между взяточничеством и невежеством, есть ли какая-нибудь связь между невежеством и организацией различных гражданских отношений. Когда ему представлялся случай взяточничества, в его уме возбуждалось только понятие о взяточничестве и больше ничего; ему не приходили в голову понятия произвол, бесправность, централизация и т. п." (IV, 632). Чернышевский указывает, что обличение взяточничества в "Губернских очерках" Щедрина ведется с революционно-демократических позиций: "... Щедрин вовсе не так инстинктивно смотрит на взяточничество,... он очень хорошо понимает, откуда возникает взяточничество, какими фактами оно поддерживается, какими фактами оно могло бы быть истреблено" (IV, 633).
"Губернских очерках".
Отношения между классами Чернышевский сравнивает с войной между государствами. Продолжая критику либерализма, развернутую им в ряде других статей, Чернышевский анализирует яркий образ либерала-дворянина Буеракина в "Губернских очерках" Щедрина. Либералы -- люди, которые находятся в "фальшивом или, проще сказать, ненатуральном положении" (IV, 291). Они пытаются представить себя защитниками крестьянства, врагами крепостного права, живя за счет крепостных крестьян. Чернышевский сравнивает "ненатуральность положения" Гамлета с положением дворянских либералов и приходит к выводу о неизбежности их бездеятельности: "Любить женщину и не желать назвать ее своею женою, желать добра людям и вместе с тем брать у них необходимое им, для удовлетворения своим прихотям, -- которое из этих двух положений кажется вам менее противоестественно, менее фальшиво? На наши глаза оба они равно ненатуральны, равно дурны" (IV, 291). "Нерешительный", когда дело доходит до осуществления "народолюбивых" обещаний, либерал-помещик очень энергичен в защите своих материальных, классовых интересов. Фразы о свободе и справедливости в устах либерала лишены своего подлинного смысла, а следовательно, имеют прямо противоположный тому, какой вкладывают в них защитники народа. О либерале Буеракине Чернышевский пишет:
"Внимательное рассмотрение его убеждений докажет, что какова бы ни была его деятельность, но она сообразна с его убеждениями.
"В самом деле, положение человека имеет решительное влияние на характер его убеждений..., два различные положения необходимо ведут к двум различным взглядам на вещи" (IV, 293, 294).
Теория либералов вполне соответствует их помещичьей практике. Для пояснения своей мысли Чернышевский рассказывает притчу о Цицероне, Верресе и Цезаре. Цицерон, обличающий пропретора Сицилии Верреса в злоупотреблениях, но не требующий отмены в Сицилии всей системы управления, неизбежно порождающей злоупотребления, в притче Чернышевского иносказательно обозначает либерала-обличителя. Чернышевский доказывает, что противоречия между Верресом и Цицероном -- крепостниками и либералами -- случайные недоразумения в одном лагере, несмотря на внешнюю "решительность" Цицерона. Обоим им противопоставляется Цезарь -- иносказательное обозначение революционной демократии. Либералы ненавидят революционную демократию, а с консерваторами они всегда могут сговориться: вся система общественного устройства, не отвергаемая либералами, так же как и консерваторами, предопределяет их воззрения на жизнь и их действия. Цезаря, конечно, не смутили бы такие оправдания, так как он отрицает всю систему управления Сицилией и настаивает на уничтожении этой системы в целом. "Но Цицерон был враг Юлия Цезаря и его благотворных для римского государства действий. Он осуждал Юлия Цезаря как врага Римской республики... Он хотел задушить Юлия Цезаря рукою палача, как задушил Лентула. Он не мог бы согласиться с мнением Юлия Цезаря о деле Верреса и сицилианцев", -- так иносказательно выразил Чернышевский мысль о предательской роли либералов в политической борьбе (IV, 296).
отнята у либералов и консерваторов-помещиков. "Справедливость требует, -- говорит "Цезарь", -- чтобы государство было управляемо сообразно с своими потребностями. Помпей и Цицерон совершенно не понимают этих потребностей и вводят Рим в бесконечные бедствия. Справедливость требует, чтобы они удалились от дел, заниматься которыми неспособны, и чтобы эти дела поручены были человеку, который один в целом Риме способен вести их надлежащим образом с выгодою для государства, то есть поручены были мне. А что касается до тяжбы Цицерона с Верресом, это нелепость, основанная на тупоумных односторонностях той и другой партии. Справедливость требовала бы объявить торжественно на форуме и Цицерона и Верреса глупцами; но так как это дело пустое, то лучше его бросить" (IV, 298).
Огромное значение книги Салтыкова-Щедрина "Губернские очерки" Чернышевский видел в том, что, противостоя либеральной обличительной литературе, она разоблачала социальный строй крепостнической России в целом, была проникнута ощущением неизбежности и благотворности крестьянской революции.
""Губернские очерки" мы считаем не только прекрасным литературным явлением, -- эта благородная и превосходная книга принадлежит к числу исторических фактов русской жизни.
""Губернскими очерками" гордится и долго будет гордиться наша литература. В каждом порядочном человеке русской земли Щедрин имеет глубокого почитателя. Честно имя его между лучшими, и полезнейшими, и даровитейшими детьми нашей родины", -- писал Чернышевский (IV, 302).
Критика Чернышевского имела огромное влияние на Салтыкова-Щедрина. Она помогла писателю твердо встать на путь борьбы за крестьянскую революцию.
"Не начало ли перемены?", 1861). Успенский не идеализирует народ, не рисует его однообразной массой, он показывает, что на некоторые слои народа оказало пагубное влияние крепостное право, воспитав в людях покорность, консерватизм, тупость, невежество. С этими проявлениями рабства надо, по мнению Чернышевского, бороться, поэтому трезвое изображение народа может принести огромную пользу крестьянской революции. Близость революционного взрыва, который потребует мобилизации всех сил народа, обязывает повести борьбу с забитостью отсталых слоев крестьянства. Русскому народу свойственны прекрасные черты: свободолюбие, смелость, стойкость в борьбе за свое счастье, трезвая мудрость и проницательность в оценке обстановки, -- все эти черты являются гарантией успешности революционного движения народа. Однако нужна большая агитационная работа, чтобы вся масса народа поднялась на борьбу, нужно разоблачить и отбросить предрассудки, навязанные народу и сковывающие подчас его инициативу: "Наше общество составляют люди очень различных образов мыслей и чувств. В нем есть люди пошлого взгляда и благородного взгляда, есть консерваторы и прогрессисты, есть люди безличные и люди самостоятельные. Все эти разницы находятся и в каждом селе, и в каждой деревне. Мы, по указаниям г. Успенского, говорим только о тех людях мужицкого звания, которые в своем кругу считаются людьми дюжинными, бесцветными, безличными..., не заключайте по ним о всем простонародье, не судите по ним о том, к чему способен наш народ, чего он хочет и чего достоин. Инициатива народной деятельности не в них..., но должно знать их свойства, чтобы знать, какими побуждениями может действовать на них инициатива" (VII, 863).
Несмотря на то, что крестьяне "сами по себе сильнее" своего врага и "собственно от него могли бы защищаться", они терпят обиды, так как боятся возбудить "против себя другую силу" (VII, 869) -- опирающееся на солдатские штыки крепостническое государство. Нужно направить удар восставшего народа на все устои современного государственного строя. В эпоху, когда вопрос о народной революции стал насущным и реальным вопросом жизни общества, когда приблизилась "минута энергических усилий, отважных решений" в истории народа, должно констатировать, что "коренная причина... тяжелого хода" народной жизни состоит в несознательности и разобщенности крестьянства (VII, 877, 873).
Чернышевский устанавливает, что народ способен воспринять революционную пропаганду. Лучшие представители народа уже сами стали доходить до их осознания. Революционная демократия, борющаяся за интересы крестьянства, близка им и легко может найти с ними общий язык. "Десять лет тому назад не было из нас, образованных людей, такого человека, который производил бы на крестьян подобное впечатление. Теперь оно производится нередко. Если вы одеты не бог знает как богато, если вы человек простой по характеру и если вы действительно любите народ, мужик не отличает вас ни по разговору, ни по языку от своей братьи, отпущенников; это свидетельствует о том, что в числе людей, принадлежащих по своим интересам к народу, есть уже такие, которые довольно похожи на нас с вами, читатель. Свидетельствует также, что образованные люди уже могут, когда хотят, становиться понятны и близки народу..., говорите с мужиком просто и непринужденно, и он поймет вас; входите в его интересы, и вы приобретете его сочувствие. Это дело совершенно легкое для того, кто в самом деле любит народ, -- любит не на словах, а в душе" (VII, 889).
Интересы народа, польза его -- вот тот критерий, которым руководствовался Чернышевский, оценивая значение творчества писателей, начинающих и знаменитых, стоящих во главе литературы и второстепенных.
сочувствие вызывали писатели-гуманисты, защищавшие права человеческой личности и народа, выступавшие против политического гнета, реакции, феодальной и капиталистической эксплуатации народных масс. При оценке явлений западной литературы, так же как при анализе произведений русской литературы, Чернышевский исходил из определения значения творчества того или другого писателя в жизни общества, влияния его на судьбы народа. Он высоко ценил Шекспира за гуманизм, которым проникнуто его творчество, за жизненность образов и ситуаций его драм, за благородный пафос его произведений, уважал Байрона за его могучее "недовольство собою и миром" (II, 191), любил Диккенса за реалистичность его произведений, за подлинное сочувствие его к маленьким, простым людям, которых он сделал своими героями. Гейне Чернышевский считал "одним из серьезнейших и благороднейших поэтов нашего времени" (II, 272), Жорж Санд -- замечательной писательницей, смелой защитницей прав женщин и угнетенных вообще. Шиллера и Гете Чернышевский оценивал как величайших поэтов мысли. Шиллера он высоко ставил и как обличителя феодальных нравов, писателя, произведения которого овеяны духом революционной гражданственности. Замечательному немецкому просветителю Г. -Э. Лессингу Чернышевский посвятил специальную большую работу "Лессинг, его время, его жизнь и деятельность" (1856--1857).
сила передовой немецкой литературы XVIII века состояла в том, что она будила в немецком народе стремление к борьбе за национальное единство, против феодальной раздробленности, тормозившей развитие страны. Это участие литературы в важном общественном и политическом деле увеличивало ее историческое значение. Выступая против феодальной тирании и эксплуатации крестьянства, литература осуществляла благородное дело защиты интересов народных масс, которые были подавлены и забиты. В центре работы Чернышевского стоит Лессинг, которого он считает преобразователем немецкой литературы. Чернышевский указывал, что Лессинг первый придал немецкой литературе народное значение, сделав ее средством постановки и решения важнейших для своего времени задач и придав ей национальную художественную форму. Лессинг боролся за национальную самобытность и самостоятельность немецкой литературы. Он первый в Германии стал изображать простых людей, их быт и их духовный мир. Произведения его выражали демократические тенденции писателя и его патриотизм. Характеризуя деятельность Лессинга как просветителя и человека передовых для своего времени идей, Чернышевский показывал, что этот писатель вступал в столкновения с реакционными силами немецкого общества, препятствовавшими развитию литературы, вторжению ее в жизнь общества. В борьбе с реакционной эпигонской литературой просветитель-энциклопедист Лессинг трудился на благо народа и его культуры, развивал новые литературные жанры, до него слабо развитые в Германии, создал стройную теорию искусства. Все его произведения имели острый политический смысл, были злободневны. Лессинг обличал княжеский деспотизм, выступал против средневековых предрассудков и религиозных распрей, мешавших объединению Германии. Чернышевский указывал, что его литературная деятельность имела исторически прогрессивное значение и способствовала решению насущных для немецкого народа вопросов.