Марья Алексевна очень удивилась, увидев дочь и Лопухова входящими вместе. Самыми пристальными глазами принялась она всматриваться в них.
-- Я зашел к вам, Марья Алексевна, сказать, что послезавтра вечер у меня занят, и я вместо того приду па урок завтра. Позвольте мне сесть. Я очень устал и расстроен. Мне хочется отдохнуть.
-- В самом деле, что с вами, Дмитрий Сергеич? Вы ужасно пасмурны.
С амурных дел они, или так встречались? Как бы с амурных дел, он бы был веселый. А ежели бы в амурных делах они поссорились, по ее несоответствию на его желание, тогда бы, точно, он был сердитый, только тогда они ведь поссорились бы, -- не стал бы ее провожать. И опять она прошла прямо в свою комнату и на него не поглядела, а ссоры незаметно, -- нет, видно, так встретились. А черт их знает, надо глядеть в оба.
-- Я-то ничего особенного, Марья Алексевна, а вот Вера Павловна как будто бледна, -- или мне так показалось?
-- Верочка-то? С ней бывает.
-- А может быть, мне только так показалось. У меня, признаюсь вам, от всех мыслей голова кругом идет.
-- Да что же такое, Дмитрий Сергеич? Уж не с невестой ли какая размолвка?
-- Нет, Марья Алексевна, невестой я доволен. А вот с родными хочу ссориться.
-- Что это вы, батюшка? Дмитрий Сергеич, как это можно с родными ссориться? Я об вас, батюшка, не так думала.
-- Да нельзя, Марья Алексевна, такое семейство-то. Требуют от человека бог знает чего, чего он не в силах сделать.
-- Это другое дело, Дмитрий Сергеич, -- всех не наградишь, надо меру знать, это точно. Ежели так, то есть по деньгам ссора, не могу вас осуждать.
-- Позвольте мне быть невежею, Марья Алексевна: я так расстроен, что надобно мне отдохнуть в приятном и уважаемом мною обществе; а такого общества я нигде не нахожу, кроме как в вашем доме. Позвольте мне напроситься обедать у вас нынче и позвольте сделать некоторые поручения вашей Матрене. Кажется, тут есть недалеко погреб Денкера {44}, у него вино не бог знает какое, но хорошее.
Лицо Марьи Алексевны, сильно разъярившееся при первом слове про обед, сложило с себя решительный гнев при упоминании о Матрене и приняло выжидающий вид: -- "посмотрим, голубчик, что-то приложишь от себя к обеду? -- у Денкера, -- видно, что-нибудь хорошее!" Но голубчик, вовсе не смотря на ее лицо, уже вынул портсигар, оторвал клочок бумаги от завалявшегося в нем письма, вынул карандаш и писал.
-- Если смею спросить, Марья Алексевна, вы какое вино кушаете?
-- Я, батюшка Дмитрий Сергеич, признаться вам сказать, мало знаю толку в вине, почти что и не пью: не женское дело.
"Оно и по роже с первого взгляда было видно, что не пьешь".
-- Конечно, так, Марья Алексевна, но мараскин пьют даже девицы. Мне позвольте Написать?
-- Это что такое, Дмитрий Сергеич?
-- Просто, не вино даже, можно сказать, а сироп. -- Он вынул красненькую бумажку {45}. -- Кажется, будет довольно? -- он повел глазами по записке -- на всякий случай, дам еще 5 рублей.
Доход за три недели, содержание на месяц. Но нельзя иначе, надо хорошую взятку Марье Алексевне.
У Марьи Алексевны глаза покрылись влагою, и лицом неудержимо овладела сладостнейшая улыбка.
-- У вас есть и кондитерская недалеко? Не знаю, найдется ли готовый пирог из грецких орехов, -- на мой вкус, это самый лучший пирог, Марья Алексевна; но если нет такого, -- какой есть, не взыщите.
Он отправился в кухню и послал Матрену делать покупки.
-- Правда, батюшка Дмитрий Сергеич. То-то, я смотрю, что-то уж вы деньгами-то больно сорите, чего я от вас не ждала, как от человека основательного. Видно, от невесты задаточек получили?
-- Задаточка не получил, Марья Алексевна, а если деньги завелись, то кутнуть можно. Что задаточек? Тут не в задаточке дело. Что задаточками-то пробавляться? Дело надо начистоту вести, а то еще подозренье будет. Да и неблагородно, Марья Алексевна.
-- Неблагородно, Дмитрий Сергеич, точно, неблагородно. По-моему, надо во всем благородство соблюдать.
-- Правда ваша, Марья Алексевна.
его женитьба сильно приблизилась в это время. -- А как свадьба Веры Павловны? -- Марья Алексевна ничего не может сказать, потому что не принуждает дочь. -- Конечно; но, по его замечанию, Вера Павловна скоро решится на замужество; она ему ничего не говорила, только ведь у него глаза-то есть. -- Ведь мы с вами, Марья Алексевна, старые воробьи, нас на мякине не проведешь. Мне хоть лет немного, а я тоже старый воробей, тертый калач, так ли, Марья Алексевна?
-- Так, батюшка, тертый калач, тертый калач!
Словом сказать, приятная беседа по душе с Марьею Алексевною так оживила Дмитрия Сергеича, что куда девалась его грусть! он был такой веселый, каким его Марья Алексевна еще никогда не видывала. -- Тонкая бестия, шельма этакий! схапал у невесты уж не одну тысячу, -- а родные-то проведали, что он карман-то понабил, да и приступили; а он им: нет, батюшка и матушка, как сын, я вас готов уважать, а денег у меня для вас нет. Экая шельма-то какая! -- Приятно беседовать с таким человеком, особенно, когда, услышав, что Матрена вернулась, сбегаешь на кухню, сказав, что идешь в свою спальную за носовым платком, и увидишь, что вина куплено на 12 р. 5О коп., -- ведь только третью долю выпьем за обедом, -- и кондитерский пирог в 1 р. 50 коп., -- ну, это, можно сказать, брошенные деньги, на пирог-то! но все же останется и пирог: можно будет кумам подать вместо варенья, все же не в убыток, а в сбереженье.
Примечание
44) ... погреб Денкера... -- Винные погреба Денкера находились на Невском и Литейном проспектах, на Большой Морской улице (ныне ул. Герцена) и на 5-й линии Васильевского острова (Городской указатель или Адресная книга..., СПб., 1849, стр. 60).