Поиск по творчеству и критике
Cлово "1890"
Входимость: 9. Размер: 37кб.
Входимость: 6. Размер: 71кб.
Входимость: 3. Размер: 60кб.
Входимость: 3. Размер: 31кб.
Входимость: 2. Размер: 12кб.
Входимость: 2. Размер: 31кб.
Входимость: 1. Размер: 14кб.
Входимость: 1. Размер: 37кб.
Входимость: 1. Размер: 33кб.
Входимость: 1. Размер: 43кб.
Входимость: 1. Размер: 19кб.
Входимость: 1. Размер: 4кб.
Входимость: 1. Размер: 57кб.
Входимость: 1. Размер: 81кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 9. Размер: 37кб.
Часть текста: относится к 1911 году. Вас. Е. Чешихин (Ветринский) нашел материалы о "негласном собрании" в архиве известного нижегородского деятеля А. С. Гацисского. Поначалу Чешихин имел в распоряжении скудные сведения: дату вечера, конспект {выступления Гацисского, письмо Н. Ф. Анненского Гацисскому, имена лиц, сделавших денежные взносы в фонд Чернышевского (среди них -- Короленко и Анненский). Где проходил вечер и "какие в кем были произнесены на этом замечательном собрании речи о Чернышевском" -- он не знал. 1 Номер "Нижегородского листка" со своей статьей Чешихин послал Короленко и Анненскому с просьбой сделать замечания и дополнения. Они ответили незамедлительно, в октябре 1911 года. Однако эти свидетельства Чешихин почти не использовал, хотя дважды упоминал ("негласную беседу о Чернышевском" в своих статьях 1912--1913 годов. 2 Другие занятия отвлекли исследователя, и начатое им дело осталось в виде "рассыпанной храмины", отданной во власть разрушительного времени. "Негласная...
Входимость: 6. Размер: 71кб.
Часть текста: самые распущенные люди. Из ряду вон выходящая доброта, чистота души и отрешенность от всего мелкого и пошлого всецело перешли и к его сыну. Николай Гаврилович Чернышевский, как человек, был истинно светлой личностью - это признают злейшие враги его литературной деятельности. Самые восторженные отзывы о Чернышевском, как человеке, принадлежат двум престарелым представителям духовного сословия, не находившим достаточно слов, чтобы охарактеризовать вред писаний и теорий Чернышевского. Один из них, преподаватель разных семинарий Палимпсестов , душевно скорбит о том, что это "существо с самой чистой душой" превратилось, благодаря увлечению разными западноевропейскими лжеучениями, в "падшего ангела"; но вместе с тем он категорически заявляет, что Чернышевский "действительно в свое время походил на ангела во плоти". Сведения о личных качествах Чернышевского очень важны для понимания его литературной деятельности; они дают ключ к правильному освещению многих сторон ее и прежде всего того, что теснее всего связано с представлением о Чернышевском - проповеди утилитаризма. Заимствованный у такого же исключительно доброго человека - Дж. Ст. Милла - утилитаризм Чернышевского не выдерживает критики, не закрывающей глаза на действительность. Чернышевский самые лучшие движения нашей души хочет свести к "разумному" эгоизму - но "эгоизм" этот весьма своеобразный. Оказывается, что человек, поступая благородно, действует так не для других, а исключительно для себя. Он поступает хорошо, потому что поступать хорошо доставляет ему удовольствие. Таким образом, дело сводится к простому спору о словах. Не все ли...
Входимость: 3. Размер: 60кб.
Часть текста: наконец, административная регламентация промышленности в XVII и XVIII столетиях, -- все подобные примеры экономических отношений, значительно или даже совершенно расходившихся с требованиями школы Смита, не могли быть неизвестны буржуазным экономистам. Но экономисты нимало не смущались ими; они считали их случайными отклонениями от нормы, плодом насилия или невежества. Рикардо, приводя в пример первобытных охотников, заставляет этих дикарей обменивать свои продукты согласно законам товарного обращения в буржуазном обществе. Если бы ему сказали, что так не бывает в действительности, то он в ответ на это, вероятно, только пожал бы плечами. "Мне это решительно все равно, -- сказал бы он: -- я знаю, что много глупостей совершают дикари по своему невежеству. Но если бы они получили возможность устраивать свои отношения сообразно требованиям здравого смысла, они, наверное, завели бы у себя порядки, подобные нашим. Именно такой случай я и предполагаю в своем гипотетическом примере товарного обмена между дикарями". Вообще буржуазные экономисты обращались с историческими фактами так же бесцеремонно, как обращались с ними "просветители" XVIII века: что подходило под готовую теорию -- считалось действием вечных и неизменных "естественных законов", что противоречило ей -- считалось простою случайностью. Такая точка зрения была очень наивна. Но она до поры до времени не мешала добросовестному, хотя, правда, в то же время поверхностному, изучению экономической жизни буржуазного общества, точно так же, как не мешало до поры до времени успехам зоологии убеждение ученых в неизменяемости животных видов. До известной степени она имела даже свою полезную сторону,...
Входимость: 3. Размер: 31кб.
Часть текста: на свободе. "Чернышевский из своего далека прислал нам роман", - прозрачно намекал Н. С. Лесков. {Николай Горохов <Н. С. Лесков>. Николай Гаврилович Чернышевский в его романе "Что делать?". (Письмо к издателю "Северной пчелы"). - В кн.: Н. С. Лесков. Собр. соч. в одиннадцати томах, т. X. М., 1958, стр. 20.} Эта осторожность и забота о судьбе романа очевидны a priori и наглядно подтверждаются маскировочной "Заметкой для А. Н. Пыпина и Н. А. Некрасова", смысл которой был в 1953 г. убедительно раскрыт в работе Б. Я. Бухштаба. {Б. Я. Бухштаб. Записка Чернышевского о романе "Что делать?". Перепеч. в кн.: Б. Я. Бухштаб. Библиографические разыскания по русской литературе XIX века. М., 1966, стр. 117-132.} Из особого положения автора и непрочного положения "Современника", недавно только перенесшего жестокие репрессии и висевшего на волоске, следует и другое, недоказуемое документально, но в высшей степени вероятное предположение, что редакция журнала (скорее всего, Н. А. Некрасов и А. Н. Пыпин) решалась, в предвидении цензурных осложнений, на какие-то исправления и купюры в отдельных местах романа. Скорее всего именно таковы, например, строки точек, полностью заменяющие текст раздела 7 четвертого сна Веры Павловны; об этом дальше (см. стр. 805-806). Очень возможно, что Чернышевский просил Некрасова "исправить и сглаживать написанное, так как писавши по частям он мог, по забывчивости, допускать повторения", - это...
Входимость: 2. Размер: 12кб.
Часть текста: Чернышевского привезли в Россию летом, а я ехал тем же путем осенью того же года. Трудно представить себе что-либо более угрюмое, печальное и неприветное, чем приленская природа. Голые скалы, иногда каменная стена на десятки верст, и наверху, над вашей головой, только лиственничный лес да порой кресты якутских могил. И так почти на три тысячи верст. Русское население Лены -- это ямщики, поселенные здесь с давних времен правительством и живущие у государства на жалованье. Это своего рода сколок старинных "ямов", почтовая служба для государственных целей, среди дикой природы и полудикого местного населения, среди тяжкой нужды. "Мы пеструю столбу караулим, -- говорил мне с горькой жалобой один из ямщиков своим испорченным полурусским жаргоном: -- пеструю столбу, да серый камень, да темную лесу". В этой фразе излилась вся горькая жизнь русского мужика, потерявшего совершенно смысл существования. "Столбы для дому бей в камень, паши камень и камень кушай... и слеза наша на камень этот падет", -- говорил другой. Эти люди, которые, как все люди, все ждут чего-то и на что-то надеются, везли Чернышевского, когда его отправляли на Вилюй. Они заметили, что этого арестанта провожают с особенным вниманием, и долго в юртах этих мужиков, забывающих родной язык, но хранящих воспоминание о далекой родине, толковали о "важном генерале", попавшем в опалу. Затем его провезли обратно и опять с необычными предосторожностями. В сентябре 1884 года, через несколько месяцев после проезда Чернышевского по Лене в Россию, мне пришлось провести несколько часов на пустынном острове Лены в ожидании, пока пронесется снеговая туча. Мы с ямщиками развели огонь, и...
Входимость: 2. Размер: 31кб.
Часть текста: крупных исторических личностей не раз до такой степени обусловливали ход событий, в которых эти личности участвовали, что становится почти так же трудно понять процесс общественной эволюции как процесс исключительно коллективный, не беря в соображение индивидуальностей тех, кто были его главными двигателями, как и допустить, что от личной инициативы того или другого из этих двигателей зависело все в данном фазисе изучаемой эволюции. В миллиардах переплетающихся нитей, по которым пробегают нервные токи истории, устанавливающие зависимость между последовательными поколениями, крупные исторические деятели составляют как бы узлы, где наглядно для исследователя концентрируется работа целых предшествующих периодов и откуда эта концентрированная работа с большею определенностью переходит в новую работу, распределяющуюся на периоды последующие. Замечательны в истории одинокие борцы, приходящие слишком рано среди поколений, более испуганных их новаторством, чем способных усвоить смысл их деятельности. Лишь потомки становятся их верными ценителями, и позднейший историк с грустью изучает их пророческие слова, не услышанные их современниками, их великие начинания, которые могли сделаться плодотворными лишь в эпоху, когда целые столетия прошли над могилами слишком ранних угадчиков будущего. Иная судьба ждет в истории ее баловней, которые почти случайно, под влиянием обстоятельств, без ясного понимания собственного дела становятся глашатаями назревшего исторического движения, знаменосцами общественной идеи в минуту ее торжества, врезывают свои имена на страницы летописи событий неизгладимыми чертами, заслоняя ими имена тысяч более сознательных, но более скромных деятелей, и предоставляют позднейшим ценителям разглядеть, как мало в их блестящей роли было их собственной инициативы и сознательности и насколько они были лишь счастливыми переводчиками на язык дела стремлений и начинаний, всецело принадлежавших по существу их...
Входимость: 1. Размер: 14кб.
Часть текста: М., Госполитиздат, 1950-1951 гг. Избранные экономические произведения в трех томах. Под ред. И. Д. Удальцова. М., Госполитиздат, 1948-1949 гг. Эстетика и литературная критика. Избранные статьи. Вступительная статья и комментарии Б. И. Бурсова. М. - Л., Гослитиздат, 1951 г. Полное собрание сочинений в шестнадцати томах. Под общей ред. В. Я. Кирпотина, Б. П. Козьмина, П. И. Лебедева-Полянского и др. М., Гослитиздат, 1939-1953 гг. 2. Издания отдельных произведений "Антропологический принцип в философии". М., Госполитиздат, 1948 г. "Эстетические отношения искусства к действительности". М., Госполитиздат, 1948 г. "Очерки гоголевского периода русской литературы". Послесловие Н. Богословского. М., Гослитиздат, 1953 г. "Что делать? Из рассказов о новых людях". Послесловие Н. В. Водовозова. М., Гослитиздат, 1947 г. "Что делать? Из рассказов о новых людях". Л., изд-во "Молодая гвардия", 1948 г. "Что делать? Из рассказов о новых людях". Подготовка текста, предисловие и примечания Н. В. Богословского. М. - Л., Детгиз, 1950 г. "Что делать? Из рассказов о новых людях". Роман. Послесловие Б. Рюрикова М., Гослитиздат. 1951 г. "Пролог. Роман из начала шестидесятых годов"....
Входимость: 1. Размер: 37кб.
Часть текста: в себе множество драгоценных материалов для изучения жизни и характера нашего великого писателя. С того времени автор, посвятивший себя этому прекрасному делу, неутомимо и, как видим, счастливо работал, собирая новые материалы. Он ездил в Малороссию, был в родовой деревне Гоголя, виделся с почтенною матерью автора «Мертвых душ», Марьею Ивановною Гоголь, услышал от нее много воспоминаний о сыне, получил позволение пользоваться письмами Гоголя к ней и сестрам. Племянник Гоголя и издатель его сочинений, Н. П. Трушковский, также познакомил его с своею огромною коллекциею писем Гоголя. С. Т. Аксаков, который лучше всех других друзей Гоголя знал его, не только сообщил автору «Опыта биографии» письма Гоголя, но и составил для него извлечение из «Истории своего знакомства с Гоголем», которая пока еще должна оставаться в рукописи [1] . А. С. Данилевский, князь В. Ф. Одоевский, М. П. Погодин, г-жа А. С. См[ирно]ва, М. С. Щепкин и многие другие из близких знакомых Гоголя предоставили в его распоряжение корреспонденцию свою с Гоголем и воспоминания о нем. Ф. В. Чижов написал записку о своих встречах с Гоголем. Благодаря этим богатым материалам биография в новой редакции приобрела объем втрое больший того, какой имела прежде, и теперь явилась в двух довольно толстых томах. Дополнения к прежней редакции далеко превосходят ее своею массою. Конечно, не все из них имеют одинаковую цену; но нет ни одного, которое не было бы интересно в том или другом отношении, а многие решительно неоценимы по своей важности, особенно материалы, полученные от г-жи М. И. Гоголь, от С. Т. Аксакова, А. С. Данилевского, А. С. См[ирно]вой и М. С. Щепкина. Почти все хронологические пробелы, оставленные в биографии Гоголя письмами Гоголя к М. А. Максимовичу и П. А. Плетневу, служившими главным пособием при составлении «Опыта биографии», восполнены теперь...
Входимость: 1. Размер: 33кб.
Часть текста: и когда некоторые вилюйчане пришли в полдень к острогу, то Чернышевского они там уже не застали. Жена жандармского унтер-офицера Щепина, состоявшего стражником Чернышевского, позднее рассказывала: "Дело было в августе месяце. Дороги проезжей из Вилюйска нет, только верховая. Кругом страшнейшие болота, мостов тоже не было, речки необходимо было переплывать вплавь на лошади... Дорога - только узкая тропа среди тайги; верхом едешь, ветки бьют в лицо. Ехать верхом он отказался... Хотели сделать на быках качалку, как носилки, к стременам подвязать. Он отказался. И его повезли на санях по земле. Якуты шли впереди саней и расчищали дорогу, где была тайга..." На одном из перегонов пришлось лошадей заменить собаками. Затем продолжали путь в крытой лодке, по-местному "шитике"; ее тянули бечевой "почтари" - приленские крестьяне, на обязанности которых лежало "гонять почту" и возить проезжающих. В Якутске Чернышевского доставили к губернаторскому дому. Губернатор Черняев, причинявший прежде своему пленнику ...
Входимость: 1. Размер: 43кб.
Часть текста: строк, мы должны были согласиться с исповедью автора, в том месте предисловия, где он говорит: "У меня нет ни тени таланта. Я даже и языком-то владею плохо". Единомыслие наше с автором на этот счет возрастало с каждой новой страницей и с последней строкой романа достигло зенита. Скудность изобретения, положительное отсутствие творчества, беспрестанные повторения, преднамеренное кривлянье самого дурного тону и ко всему этому беспомощная корявость языка превращают чтение романа в трудную, почти невыносимую работу. Но мы подумали: что делать? В качестве рецензента надо продолжать. Ведь продолжал же автор, отчасти сам сознававший эти недостатки. Следовательно, была на то причина. Недаром он говорит: "Но это все-таки ничего: читай, добрейшая публика! прочтешь не без пользы. Истина -- хорошая вещь: она вознаграждает недостатки писателя, который служит ей". -- Благодаря такому объяснению дело становится ясным. Сущность не в романе, не в творчестве, а в истине, в пропаганде. Нет ничего труднее и бесплоднее разговоров с глухими о звуках, с слепыми о красках и т. п. Как вы уясните нигилисту превосходство тончайших стихов Пушкина над бездарнейшими виршами? Чем доказать слепому, что теперь день, а не ночь? Наша задача вывесть несомненные положения доктрины из романа "Что делать?" с помощью самого романа. Но мы бы положительно отказались от такой задачи, видя перед собой художественное произведение. У истинных художников от Гомера и Эсхила до Шекспира и Гете всякое лицо право, пока...